[JulchenRiddle]

Она не придёт,
Руки были в змеиной норе, голова - в осином гнезде,
А спина - в муравьиной куче.
Буду я. Я из более плотного теста,
Я достойна занять это место.
Я многое делаю лучше.

В ы с к о ч к а. Эмили ощущала, как ледяное презрение течёт по венам и наполняет перекачивающую кровь мышцу ядом. Гвендаллин стояла у подоконника неподалёку от кабинета математики, привычно окружённая небольшой стайкой каких-то младшеклассниц. Те ей в пупок дышали, но слушали с таким восхищённым вниманием, что блевать хотелось.

Гвендаллин вызывающе громко смеялась, манерными жестами поправляла волосы и держалась в туфлях на высоких каблуках так уверенно, будто родилась в них. Одеваться Риддл не умела, - в этом Фарадей была уверена на все сто - но облегающее короткое платье чёрного цвета скрывало это. Раньше, когда та ходила в кедах и рваных джинсах, она раздражала не так сильно. Теперь буквально мозолила глаза своим вычурно-вульгарным видом. Хотелось подойти и плюнуть в неё ядовитое "Кому и что ты пытаешься доказать?" сквозь стиснутые от злобы зубы.

По-честному, Эмили ненавидела каждую девочку, девушку и женщину, живущую на планете Земля. Она ненавидела и этих общипанных кур, которые своими писклявыми голосочками что-то спрашивали у Гвендаллин, и каждую одноклассницу, которая проходила мимо, и даже некоторых учительниц. Но больше всего негативных эмоций у неё вызывали девушки, которые в чём-то её превосходили.

Спорить с тем, что Гвендаллин таковой не являлась, было глупо. Риддл обладала густыми и длинными волосами, которые ещё со средней школы выкрашивала в иссиня-чёрный цвет. Это ей безусловно шло, и потому дико бесило Эмили с тоненькими редкими волосами того же цвета, - причём натурального - которые она с трудом отрастила ниже лопаток. Фарадей всегда почему-то считала, что длинные волосы - один из основных признаков женственности, и потому ей так хотелось подстричь каждую, чья шевелюра была лучше, чем у неё. Помимо хороших волос у Гвендаллин так же были глаза голубого цвета - по мнению Эмили, у которой они были болотно-зелёными , самого красивого, самого цепляющего. Ну и, конечно, стоило принять во внимание поведение. Риддл так стремилась всем помочь, каждого выслушать, всякому дать совет, что Эмили просто в бешенство впадала.

"Ну это же фальшь, ну как вы не видите?!" - Мысленно кричала Фарадей толпе младшеклассниц, которым Гвендаллин начала втирать что-то про русскую классическую литературу.

В последнее время желание стать самой красивой стало почти всеохватывающим. Эта идея-фикс сводила с ума настолько, что порой Эмили даже на Марго стала смотреть как-то иначе. Сделать лучшую подругу человеком-исключением из новых взглядов на жизнь и женский пол ещё можно было. Приходилось прилагать усилия, но они того стоили.

Прилагать усилия для того, чтобы перестать так дико ненавидеть Гвендаллин, решительно не хотелось. Ненависть - хорошая мотивация, почти такая же хорошая, как любовь. Осознание того, что кто-то может быть лучше, лишь заставляло бороться сильнее. В конце концов, в борьбе за совершенство не может быть соратниц, только соперницы. Эмили надеялась выиграть эту битву, но иногда руки всё равно опускались.

Неожиданно на левое плечо легла чья-то рука, и это моментально вырвало Фарадей из мыслей о Риддл, от которых она порядком подустала. Она обернулась и ни капли не удивилась, когда поняла, что обладателем этой руки был Кристофер.

- С добрым утром, - сказал он ей, глядя с той привычной нежностью, едва различимой под корочкой льда тёмно-синих глаз.

На секунду Эмили почувствовала себя почти-спокойной и уже собиралась что-то сказать в ответ, но тут случилось что-то столь же необъяснимое, сколько отвратительное. Сойер перевёл взгляд куда-то за её плечо, и Фарадей ненароком уловила в этом взгляде что-то хорошо знакомое. Так он когда-то смотрел на неё, так он смотрит на каждую привлекательную девушку. Даже думать было не о чем. В том, что Кристофер пока что не вступил в ряды педофилов, она не сомневалась, поэтому пялиться на одну из семи-восьмиклассниц, окружавших Гвендаллин, он стал бы вряд ли.

Внутри что-то щёлкнуло. Вспыхнуло яркой мигающей вывеской, гласящей "Этожечёртвозьмимоё". Ещё никогда прежде Эмили не боялась потерять внимание Кристофера так сильно. И она сделала первое, что подсказали сделать инстинкты. Она утвердила своё право на него.

Приподнявшись на цыпочках, Эмили обхватила Кристофера руками за шею и, плотно прижавшись всем своим телом к его торсу, поцеловала его в щёку. С того момента, как Фарадей уловила его взгляд до того, как сказала что-то вроде "Хорошо, когда утро начинается с четвёртого урока" прошло не больше минуты, но Эмили чувствовала себя так, будто Крис оттрахал эту Гвендаллин прямо у неё на глазах.

"Пора уходить", - решила она и вцепилась в локоть Сойера так, будто от того, держит ли она его, зависит вся её жизнь. Кинув на Гвендаллин последний взгляд, Эмили заметила, что её плечи будто бы поникли, а голос стал тише, но не стала зацикливаться на этом. Сейчас имело значение только одно - внимание Кристофера было отвоёвано.


С т е р в а. У Гвендаллин даже дыхание спёрло, когда в её поле зрения попала Эмили. Пустой разговор, который она от нечего делать вела с восьмиклассницами, полностью утратил своё значение, и она чуть было не забыла, о чём рассказывала.

- А, так вот. Русская классическая литература.

Имея статус начитанного человека Риддл волей-неволей приходилось запредельно часто говорить о книгах. Это было нетрудно и хорошо отвлекало от всяких неприятных мыслей. Но сейчас, даже несмотря на всю свою страсть к чтению, Гвендаллин не могла сосредоточиться на том, что говорит. Эмили находилась слишком близко, и от этого было невыносимо не по себе.

- Достоевский. Начинать читать его слишком рано я бы не советовала, но не читать его совсем - я бы не советовала ещё больше.

Казалось, Фарадей пытается просверлить её взглядом. Каждый раз, когда Гвендаллин смотрела в её сторону, она замечала, что та тоже смотрит на неё, причём отнюдь недружелюбно. Казалось, негатив, исходящий от Эмили в её сторону, воздушно-капельным путём проник внутрь и мешал равновесию. Твёрдо стоять на каблуках становилось всё сложнее.

- "Преступление и наказание", "Идиот"... Вы записывайте, а то забудете.

Гвендаллин рассмеялась, чтобы как-то разрядить атмосферу, которая напряжённой-то была только для неё. Тыльной стороной ладони она откинула за плечо пряди своих чёрных волос и решила для себя больше ни в какую не смотреть в сторону Фарадей.

"Что ей, чёрт возьми, надо?" - Мысленно спрашивала у самой себя Риддл. Необъяснимый, но ощутимый и такой неподдельный негатив, исходивший от Эмили, выводил из себя.

Гвендаллин и так не особо жаловала эту Фарадей, и тому было простое и весьма понятное объяснение, которое всем остальным, к сожалению, не предоставишь. Только глухой не слышал историю о том, что Кристофер когда-то был с Эмили. Переходя из уст в уста история эта видоизменялась и обрастала всё новыми и новыми подробностями и сплетнями, но неизменным и неоспоримо-верным оставался один факт: у них были отношения.

И всё бы ничего, если бы Гвендаллин не узнала эту историю от первоисточника. И всё бы ничего, если бы Гвендаллин не узнала, что Кристофер всё ещё любит Эмили и старается добиться её расположения всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Кристофер и Гвендаллин делились друг с другом всем. Телами, мыслями, переживаниями. Максимальная форма близости. Максимальная форма откровенности. Риддл, быть может, спокойнее жилось бы без информации о его безответных чувствах, но уж выбирать, чем Кристофер будет делиться, было не ей.

Эмили имела то, что Гвендаллин никогда не сможет получить. У Эмили было живое и ещё трепещущее сердце Кристофера на ладони и его душа в качестве коврика для ног. Эмили во всех смыслах имела чистую и невероятно сильную любовь Кристофера.

Так к чему все эти злобные взгляды с её стороны? Что не так Гвендаллин делает? Чем насолила этой холодно-стервозной девчонке с зелёными, как у кошки, глазами?

- О, смотри-смотри! - Зашептались девчонки вокруг. - Крис идёт!

Имя, ставшее родным, резануло ухо, и Гвендаллин на автомате перевела взгляд в ту сторону, с которой, предполагаемо, должен был подойти Сойер. По-хорошему, ей бы сразу же отвести глаза, завидев его силуэт, но она просто не могла сдержаться. Гвендаллин жаждала воочию увидеть взаимодействие своего любовника с той, кому он отдал своё сердце.

Кристофер положил свою широкую ладонь на хрупкое плечо Эмили, и та повернулась к нему, встав спиной к Риддл. В этот самый миг, видимо, наконец, почувствовав наблюдение за собой, Сойер глянул на Гвендаллин своим привычным похотливым взглядом. Она было улыбнулась в ответ, но тут Эмили вступила между ними.

Приподнявшись на цыпочках, Эмили обхватила Кристофера руками за шею и, плотно прижавшись всем своим телом к его торсу, поцеловала его в щёку. Внимание Сойера, естественно, полностью перешло в её власть. Он выглядел таким счастливым рядом с ней, что Гвендаллин почувствовала себя воровкой.

Она не могла дарить такого счастья и крала Кристофера у человека, который это счастье подарить может. От этих мыслей стало дурно и неистово захотелось перекурить. Эмили, тем временем, увела Кристофера, вцепившись в его локоть своей тощей рукой так плотно, будто бы... Будто бы только что отвоевала право на полное обладание им. Нет, этого быть не может! Не могла же она знать о ней, о Кристофере.... Откуда?

Напоследок Эмили одарила Гвендаллин каким-то странным победоносно-презрительным взглядом.