I
маленькие девочки верят в принцев и поцелуй истиной любви, а потом вырастают шалавами, целовавшими сотни принцев-на-одну-ночь.
а я когда-то верила в Страну Чудес, - место, где все безумны, а желания сбываются наперекосяк - но сейчас понимаю, что в реальном мире все тоже давным-давно спятили, а исход исполнения желаний совсем не тот, каким мы его себе представляем, поэтому верю в Нэверлэнд - пристанище ненужных и пропащих, в котором сбудется всё, что захочешь, стоит только поверить.
жаль, что взрослым там нет места.
а вообще, кому какое дело до подобной философии? приёмная комиссия ВУЗа, в который я подала заявление, считает, что творческий потенциал выявляется другим способом, и они, наверное, правы; у них, наверное, больше ума, чем у человека, который в почти_восемнадцать лет называет свою опустевшую квартиру Нэверлэндом и ждёт, что сюда забредёт кто-нибудь пропащий как-нибудь на досуге.
я будто фея Тинкер Белл: утратила свои крылья, потому что люди перестали в меня верить. остаётся пытаться собрать в себе всё оставшееся волшебство и взять ситуацию в свои руки, только вот смысла нет.
полностью осознать это приходится, когда всю ночь пытаешься заснуть, - ведь сон лечит раны и отвлекает, как говорят люди - а потом понимаешь, что через час сработает будильник, ещё через час позвонит мама, а ещё через час ты должна будешь сесть в автобус и поехать на другой конец города - пытаться доказать, что ты чего-то да стоишь. пытаться доказать, что зачислить в университет стоит именно тебя, потому что в тебе достаточно творческого потенциала, потому что это, наверное, твоё призвание.
ты вспоминаешь, что с восьмого класса мечтала об этой специальности и понимаешь, что ничего для неё не сделала. ты вспоминаешь, как в школе тебя ругали за плохие оценки по математике, а потом говорили: "твоё сочинение вышло на район". ты вспоминаешь, как люди предавали и бросали тебя, а потом ты читала отзывы к своим работам, которые сводились к одному: "я почувствовал(а) это".
тогда всё это имело значение - теперь нет. тогда это заставляла верить в себя - теперь нет.
время шло, а я не изменилась и не повзрослела. я как Питер Пэн наблюдала, как близкие мне люди меняются и находят своё счастье, а сама оставалась всё тем же никому не нужным ребёнком. с одной особенностью: я утратила веру.
но, несмотря ни на что, сейчас я встану с постели, сварю себе кофе, выкурю сигарету вымою волосы, уложу их, оденусь и накрашусь, чтобы поехать на экзамен.
да, может быть, я всё ещё ребёнок, но приходится притвориться взрослой, приходится делать всякие взрослые вещи, даже если смысла в этом я не вижу.
я буду притворятся взрослой на улице и в автобусе, я буду притворятся взрослой, когда буду показывать свой паспорт и расписку о заключении договора об обучении, я буду притворятся взрослой, когда буду писать сочинение на заданную тему, я буду притворятся взрослой по пути домой и во время покупки сигарет в магазине, находящемся на моей остановке.
а потом я вернусь в свой Нэверлэнд и попробую, словно Капитан Крюк, утопить свои горести в бутылке. я буду думать, что модель корабля на моей книжной полке - это мой заколдованный Весёлый Роджер и никто не сможет препятствовать этому.
потому что взрослый, живущий детскими мечтами, - это не взрослый, сколько бы утрат он не перенёс и через что бы он не прошёл.
II
если бы меня спросили, почему я хочу стать журналистом, я бы, наверное, ответила, что не хочу я быть никаким, чёрт возьми, журналистом. я хочу пить и писать, как Чарли Буковски.
но в реальном мире нужны деньги, нужно положение, нужны связи. писательского навыка недостаточно, если у тебя нет никакого образования.
а я не настолько оптимистична, чтобы верить, что мне повезёт так же, как Буковски. он-то в моих глазах гений, а я - всего лишь графоман, в чьём писательском стиле слышны его отголоски.
и в этом нет ничего хорошего, на самом деле. в этом мире невозможно придумать что-то оригинальное. все мы - копии копий копий.
и даже сейчас я позаимствовала фразу про копии у Чака Паланика. это называется наглядный пример.
когда меня спрашивают, как я думаю: набрала ли я восемьдесят или хотя бы сорок баллов, я отвечаю, что не знаю. а сама думаю: "какие восемьдесят, какие сорок? я хочу жить затворником, как Джером Сэлинджер. я хочу дать этому миру что-то действительно стоящее".
я пишу, потому что это всё, что я умею делать. я пишу, потому что это единственный способ выразить все чувства. и я хочу связать с писательством всю свою жизнь, потому что больше ни на что не гожусь.
но меня разрывает изнутри осознание того, что максимум, чего я могу добиться, обучаясь в этой сфере, - статус лучшего работника месяца в Макдональсе.
меня разрывает изнутри осознание того, что я никогда не буду достаточно хороша для кого-то. я разрушаю свою жизнь и всё на своём пути, и это необратимо.
что мне стоит разрушить все свои мечты, планы, надежды? человеку, в которого никто не верит, - это как два пальца об асфальт.
21.06.15